На прошлые выходные ездил в город Ч. Город в полмиллиона жителей, на великой русской реке – Волге. Город, где прошло мое детство, там где остались мои родители, мои одноклассники, мои приятели, моя малая Родина. Там, где когда-то был мой дом. Как-то прочитал в одной книге: «дом – это место куда мы идем, когда нам некуда идти». Доля правды в этом есть. Только вот куда идти мне? Куда идти сейчас. По дороге в Ч., я записал в своем дневнике некоторые заметки. Решил перепечатать.



4 ноября 2006 года, 2 часа ночи, поезд «Москва – Ч.», написано кривым почерком (совсем не свойственным мне, однако заметки сделаны на коленках, сидя на нижней полке), вагон-купе на 4 человека.

Еду на могилу к Сереге Ищенко. Он погиб в огне в прошлое воскресенье – совершенно нелепая смерть, бессмысленная, не кому не нужная. Серега сгорел при пожаре в своей квартире. Сгорел вместе со своей матерью. Немного глупо звучит, но кажется - это мечта каждой любящей матери: умереть в один день со своим ребенком. Пожарные вынесли бесчувственное тело его жены, Л. На несколько минут раньше его, поэтому супруга осталась жить. Отец успел выбежать на балкон. Рассказали, что мать Сереги сама открыла железную дверь, чтобы впустить пожарных, сказала мужу выйти на балкон и открыть окна, а сама, следуя инстинкту матери, пошла спасать своего сына….ушла и не вернулась. У женщин даже в старости остается «материнский инстинкт». Сильная женщина. Уверен, что ее последней мыслью - была мысль о сыне. Борясь с объятиями беспощадного огня, обнявшим ее как страстный любовник, она искала своего ребенка. Искала, пока легкие могли поглощать кислород. Она не нашла его, не дошла несколько метров, точнее в дыму пошла не в ту сторону….

Странное стечение обстоятельств: две недели как вышел из тюрьмы, хотел начать новую жизнь. Мысль о том, что если бы он остался там, то остался жить, посещала меня уже не раз. И теперь, до конца еще не веря в его смерть, еду в этом поезде, в компании двух женщин, торгующих на одном из столичных рынков и мужчины преклонного возраста. Мужчина с виду и по манерам то ли военный в отставке, то ли бывший сотрудник милиции, все время молчит.

По-выходным все еще живу с Ю., надоело ее молчание, неопределенное настроение и капризы. Поэтому не взял ее с собой. Нужно побыть одному. На работе получил новый проект от чего забот прибавилось. Нет времени даже в дневнике написать пару строк. Поезд приедет завтра, в 15.00. Планирую остановиться у родителей. Вернулся в школу, не нравится: препод как сонная муха, чувствую слишком легко и материал мне уже знаком. Подумаю, о переводе на другой уровень. Все хочется спать. (пометка – написать Д.)



Утро, 4 ноября 2006 года, тоже купе, тот же поезд.

Вчера уснул, не дописав о Д. Прислал мне письмо, оказалось сидит в тюрьме, ждет суда. Вот так, а всего лишь не пошел в армию. Письмо написано в стиле «катаржанская судьба». Сума сойти: сидит с сентября, а уже как «зэк-рецедивист» пишет. Совсем с дуба рухнул.

За окном быстро мелькают грязно-желные полоски мокрой земли, покрытые чахлой, грязной травой, отблескивающей каплями прошедшего дождя. Снег еще не выпал, деревья стоят совсем голые, без какой-либо растительности, словно толпа раздетых, худых, безжизненных заключенных перед строем солдат. Жалкое зрелище. Впрочем, такое же жалкое как наш поезд . Вагон ужасно грязный, в сан-узле все краны разбиты, грязные занавески на окнах, не работающие светозащитные шторы на окне, таком же грязном как и занавески, через которое задувает холодный осенний ветер, потрескавшиеся рамы местами покрытые яхонтовой краской, через трещины которой проступают полоски прогнившего дерева. Все это еще и едет с приличной скоростью, ужас! – наследие СССР. Туалет мне напомнил армейский сан-узел.

Мои соседи, все трое после завтрака: чай с конфетами дружно принялись разгадывать кроссворды. Две подруги-торгашки, уже давно за 40, после неудачных попыток заговорить со мной завалились на полки. Именно завалились, потому что на двоих у них будет килограмм 200. Боже, одна просто «упала» на бок. Зрелище смешное и отвратительное. Как же так можно себя запускать. Одна из них хотела поменяться со мной вчера вечером на верхнюю полку. Я отказался, сказав по правде, что на верхней мне тяжело вытянуться в полный рост. Теперь этот «кулек», разгадав с десяток слов снова уснула, издавая сопящие, гортанные звуки. Надо включить плеер, что бы не засмеяться 

Боже какое зрелище. Ничего не имею против полных дам, но это же просто издевательство над природой.

Прошло 2 часа. «Мешок с соломой» проснулась и теперь, лежа на левом брюхе (уверен, что у нее их не менее трех) читает пловинку «Спид-Инфо». Вспомнил С.Кинга «Мизери». Теперь понял чей типаж.

Проехали Шумерля – уездный городок.

Мужик так и не сказал ни слова, хотя мило улыбнулся железными зубами «кульку» с верхней полки. Странный тип: переоделся в спортивное трико, рубашку,а сменнуюобувь не взял. Вид его очень глупый. Может сельский мент? Пока толстушки курили, он достал из чемодана палку копченной колбасы, разорвал ее на две части и за 5 минут съел ее (почти не жуя). Я, чтобы не смущать его, вышел из купе. Не удержался, засмеялся. Потом вернулся, чтобы предложить ему нож, но он уже «уничтожил» полпалки колбасы и снова погрузился в молчание. Офигеть!!!

Позвонил В. Гад, он уезжает, а как я найду могилу? Ничего не понимаю.

За окном густой туман укрыл, как ватное одело, грязные, желтые поля.

Появились вагонные торговцы. Разница в том, что в Москве в электричке можно купить «чудо-фонарик», «супер-стеклорез», ручки с невидимыми чернилами, а здесь продают лапшу «Дорширак», пиво или вязанные носки и платки. Бабушки со связками изделий из овечий шерсти ходят по поезду и предлагают купить носки.

Н станции женщина ходила вдль поезда и призывно, скрипучим голосом орала: «Пиво, пиво, пиво, лапша, лапша». Напомнило картину кормления кур: ципаа-ципаа.

Остановились в лесу. Зачем? Природа такая «натуральная». За окном голые кусты. Постояли 15 минут и тронулись. Открывается дверь купе и на пороге бабка с носками. Не нужны нам носки, бабушка, отвалите. Народ в вагоне оживился. Чуют приближение. Ехать еще 3 часа. Поспать что ли?......